Астронавт Джонс - Страница 21

– Это пространственные шахматы. Видела такие?

– Да, но я не знала, что ты играешь в них.

– А почему бы и нет? Ты когда-нибудь играла в обыкновенные шахматы?

– Немного.

– Основы игры те же самые, но в этих шахматах больше фигур, плюс дополнительное направление движения. Я покажу тебе.

Она села напротив Макса и он начал свои объяснения.

– Это беспилотные грузовые корабли... или пешки. Дойдя до противоположного края, они могут превратиться в любую фигуру. Это четыре крейсера, они соответствуют коням. Выполняя свой ход, они обязаны перейти с того уровня, откуда они начинают ход, на любой другой. А вот это – Имперский флагман, ему то и нужно поставить мат.

Таким же образом они прошли правила от начала до конца, не без помощи Мистера Чипса, которой жутко понравилось передвигать фигуры.

– Схватываешь буквально на лету, – похвалил Макс.

– Благодарю.

– Конечно, настоящие игроки играют в четырехмерные шахматы.

– А ты?

– Нет, но надеюсь, что освою. Мой дядюшка играл в них; он собирался научить меня, но умер.

Элдрет взяла в руку одну из фигур.

– Скажи, Макс, скоро наш первый прыжок?

– Который час?

– Шестнадцать двадцать одна, мне пора подниматься.

– До прыжка осталось тридцать семь часов и семь минут.

– М-м, кажется ты разбираешься в этом. Может ты объяснишь мне, в чем здесь суть. Я слышала, как астрогатор говорил об этом за столом, но ничего не поняла. Мы что, нырнем в искривление пространства?

– О нет, пространство не искривляется, за исключением тех областей, где «пи» не равно 3, 1415926535 и так далее. Но мы направляемся туда, где пространство на самом деле плоское, а не слегка изогнуто, как в околозвездных областях. Аномалии всегда плоские, иначе бы они не могли состыковаться, т.е. быть конгруэнтными.

– А можно еще раз?

– Видишь ли, Элдрет, ты сильна в математике?

– Я? На экзамене завалила неправильные дроби. Мисс Мимси была раздосадована.

– Мисс Мимси?

– "Школа молодых леди мисс Мимси". Так что я слушаю тебя с открытым ртом. Но ведь ты говорил мне, – удивилась она, – что учился в деревенской школе и даже не закончил ее.

– Да, но меня учил мой дядя. Он был великим математиком. После него не осталось теорем, названных его именем, но я думаю, что он все равно великий. Я не знаю, как объяснить тебе, для этого нужно рассмотреть несколько уравнений. Подожди! Можешь одолжить мне мне на несколько минут твой шарф?

– Конечно, – она протянула Максу шарф. На шарфе методом фотопечати была нанесена стилизованная схема Солнечной системы, сувенир со Дня Солнечного Единства. В центре было условное изображение Солнца окруженное кольцами, символизирующими орбиты планет.

Взяв шарф, Макс ткнул пальцем:

– Это Марс.

– Ты прочитал название, так нечестно.

– Минуту терпения. Это Юпитер. Чтобы добраться от Марса до Юпитера тебе придется проделать определенный путь. Но, предположим, я сложу шарф так, что Марс окажется непосредственно над Юпитером. Что тогда помешает просто перешагнуть с одного на другой?

– Полагаю, что ничего. За исключением одного: то, что прекрасно получается с шарфом, может не сработать на практике. Не так ли?

– В непосредственной близости от планеты это так. Но все прекрасно получается если вы отдаляетесь от планеты на некоторое расстояние. Видишь ли, в том то и состоит суть этого явления: там, где пространство свертывается на само себя, понятие расстояния теряет смысл.

– Так выходит, что пространство искривляется?

– Нет, нет! Посмотри, я просто сложил шарф, не растягивал и не мял его. То же самое и с пространством; разумеется, в другом добавочном измерении.

– Твое «разумеется» ко мне не относится.

– Математика здесь просто, но наглядно объяснить это довольно трудно. Пространство, наше пространство, можно сложить до размеров кофейной чашки, разумеется в четырех измерениях.

Элдрет вздохнула.

– Я не понимаю, как такая чашка сможет удержать в себе даже кофе, не говоря уже о всей галактике.

– Ну это не трудно. Ты можешь запихнуть этот легкий шарф в наперсток, тот же принцип. Но позволь я закончу. Считалось, что ничто не может двигаться со скоростью, превышающей скорость свете. Это было верно, и в то же время не верно...

– Как так?

– Одна из аномалий Хорста. Нельзя быстрее света, однако, это применимо только к нашему пространству. Если вы превысите скорость света, то сразу же выскочите из области пространства, обладающего этим свойством. Но если это произойдет там, где пространство сложено и конгруэнтно, то вы вновь окажетесь в нашем пространстве, но достаточно далеко от от первоначального места. Это удаление зависит от того, как сложено пространство и от массы тела, двигающегося в этом пространстве. Это нельзя объяснить словами, но поддается вычислениям.

– А если это происходит в случайно выбранном месте?

– Именно это и произошло с первопроходцами – они не вернулись. Поэтому-то профессия разведчика так опасна; их корабли проходят первыми через вновь открытые аномалии. За это они и получают сумасшедшие премиальные. Они ведут свои корабли в места, которые ты никогда не увидишь, со скоростью близкой к скорости света, причем им необходимо придать кораблю нужное ускорение в конкретной точке пространства. Малейшая ошибка – и тогда катастрофа. Со времени выхода из атмосферы мы достигли ускорения в двадцать четыре "g", хотя и не ощущаем этого, так как находимся в поле разрыва с искусственной силой тяжести – это еще одна аномалия. Мы подобрались к самому краю Стены Эйнштейна, скорости света, и скоро проскочим сквозь с нее как проскакивает семечко арбуза между пальцами. А выскочим мы рядом с Тета Кентавра за сорок восемь световых лет отсюда.